Почти все верили в верховенство разума, все были гуманистами, все защищали универсальность
принципов демократии, идущих от французской революции.
Но к моменту революции народнический социализм утерял в России свою целостность и революционную энергию, он выдохся, он был половинчат, он мог играть роль в февральской, интеллигентской, все еще буржуазной революции, он дорожил более
принципами демократии, чем принципами социализма, и не может уже играть роли в революции октябрьской, т. е. вполне созревшей, народной, социалистической.
И правда заключается в том, что революционному социализму совсем не нужны
принципы демократии и не нужно Учредительное собрание, оно опасно для всякой чисто классовой партии, ибо подчиняет всякий класс воле нации.
Французские синдикалисты, с которыми большевики имеют точки соприкосновения, тоже ведь являются противниками
принципов демократии, для них идея демократии по существу буржуазна.
Неточные совпадения
Демократия не может быть в
принципе, в идее ограничена сословными и классовыми привилегиями, внешне-общественными аристократиями, но она должна быть ограничена правами бесконечной духовной природы человеческой личности и нации, ограничена истинным подбором качеств.
В так называемых
демократиях, основанных на
принципе народного суверенитета, значительную часть людей составляет народ, еще не сознающий себя свободными существами, несущими в себе достоинство свободы.
Такова буржуазная
демократия с ее формальным абсолютизмом
принципа народовластия.
В якобинской
демократии, вдохновленной Руссо, может утверждаться
принцип тоталитарного государства, самодержавие народного суверенитета.
Единственный
принцип в государстве, который связан с абсолютной правдой, есть
принцип субъективных прав человеческой личности, свободы духа, свободы совести, свободы мысли и слова, который и монархия, и
демократия, и все формы государства имеют тенденцию нарушать.
Русский коммунизм делает последовательный и крайний вывод из точек зрения Маркса на религию, которого не хотела сделать социал-демократия, впитавшая в себя некоторые
принципы либерализма.
Признание религии частным делом, т. е. признание субъективного права свободы совести, есть обычный параграф либерально-демократических программ, и этот
принцип взят социал-демократией из либеральной
демократии.
Реакционерами, людьми отсталыми, должны быть признаны те, которые хотят удержаться на
принципах новой истории, вернуться к идеям XIX века, хотя бы то была
демократия, гуманистический социализм и пр.
Падение законного
принципа власти, правового
принципа монархий и
демократий и замена его
принципом силы, жизненной энергии спонтанных общественных групп и соединений я условно называю новым средневековьем.
Демократия, которая признает себя верховным и единственным
принципом жизни, уже ничему не подчиненным, есть, конечно, ложь и соблазн.
В тот момент как
демократия познает цель, к которой должна стремиться воля народа, обретет достойный предмет для своей воли, наполнится положительным содержанием, она должна будет эту цель, этот предмет, это содержание поставить выше самого формального
принципа волеизъявления, положить в основу общества.
Русская революция есть изобличение лжи
демократии как верховного
принципа жизни, опытная проверка того, к чему приводит тираническое торжество эгалитарной страсти.
Но
демократия знает только формальный
принцип волеизъявления, которым дорожит превыше всего и который ничему не хочет подчинять.
Демократия носит формальный характер, она сама не знает своего содержания и в пределах утверждаемого ею
принципа не имеет никакого содержания.
Принцип формальной
демократии потому уже не может быть самым высшим
принципом общественной жизни, что
демократия может быть разной, может быть высокой и низкой, может быть вдохновлена правдой и одержима ложью.